14 декабря в Центральном выставочном зале «Манеж» откроется экспозиция «Виктор Цой.Путь героя», посвященная 60-летию со дня рождения легендарного музыканта.
По словам автора выставки Агнии Стерлиговой, идея пришла ей в голову, когда она увидела, как на кухне двое друзей поют под гитару песни группы «Кино» — 17-летняя девушка и ее 40-летний отец. В этот момент она задумалась о том, что именно было в Цое такого, что его творчество любят даже те поколения, что родились значительно позже него. Попытка найти ответ на этот вопрос превратилась в масштабную выставку, работа над которой заняла два с половиной года.
В 11 залах на 3000 квадратных метров разместилась огромная коллекция личных вещей Цоя и специально созданных инсталляций. Так, одна из экспозиций называется «Камчатка». Это отсыл к тому времени, когда Виктор Цой работал кочегаром в петербургской котельной с одноименным названием. В центре темного помещения собрана импровизированная печка. Цифровой огонь в топке — единственный источник света в зале. По обеим сторонам печки можно увидеть две кучи угля и лопату — рабочий инструмент кочегара Цоя. По словам Александра Кармаева, соавтора выставки, работа в кочегарке была единственной возможностью для Цоя, как и для любого советского человека, подняться, «упав на дно».
— Только там, на дне, в кромешной темноте, он мог быть свободен, — поясняет Кармаев.
Посреди угольных куч Цою в голову приходили строчки, ставшие впоследствии частью генетического кода каждого жителя постсоветского пространства: «Мои руки из дуба, голова из свинца. Я не знаю, смогу ли допеть до конца. О, это странное слово — Камчатка…» Эта отстраненность от мирского и сосредоточенность на творчестве распространялась и на другие стороны его жизни. Цой был убежденным минималистом.
Да, он один из первых среди российских музыкантов стал выезжать за границу, но из всего потребительского изобилия «гнилого Запада» он выбирал лишь то, что было ему близко. Он не скупал джинсы тоннами, не копировал панков и хиппи, задающих моду того времени. Цой старался найти свой собственный стиль. Так появился на свет его знаменитый черный костюм, состоявший из рубахи с заклепками и широких брюк, в котором он выступал на концертах. То же относится и к музыке. Цой, как и многие его современники, слушал всех западных музыкантов, записи которых только мог достать. Но при этом не старался подражать кому-то одному из артистов. Его музыка не похожа ни на рок, ни на ска, ни на глэм. Она совместила в себе разные жанры, взяв от рока энергию и дополнив ее осмысленными строчками.
К слову о текстах. Здесь Цой тоже не пошел по пути конъюнктуры — в его песнях нет ярко выраженного протеста против системы, которым увлекались российские музыканты 1980-х годов. Его герой рассказывал о своем одиночестве, жизненном укладе и личных принципах, в числе которых — буддийское видение и принятие мира, а не борьба с ним. И его идеи прошли сквозь года практически безболезненно. Если сегодня включить любую песню группы «Кино», ее текст не покажется устаревшим. Как не покажется устаревшим эклектичный образ артиста или его музыка, которая по большому счету далека от того, что считается классическим роком. Строгое следование моде привязывает нас к определенному времени. Цой относился к моде иронически. Наверное, поэтому он актуален и сегодня.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Дмитрий Дишенин, куратор выставки:
— Выставка собрала практически все материальное, вещественное, настоящее, что есть в этом мире от Виктора Цоя. И самое главное, нам удалось показать Цоя как большого художника, как кинозвезду, как обычного человека, например туриста. Очевидно, что Виктор Цой жив, и даже спустя тридцать лет он собрал нас здесь. Эта выставка — визуализация самого популярного граффити в нашей стране «Цой жив!».
Свежие комментарии